Основные идеи семиотической школы. Структура текста. Его коммуникативные черты. Юрий лотман и тартуская школа семиотики Структурно семиотическая школа

Жаропонижающие средства для детей назначаются педиатром. Но бывают ситуации неотложной помощи при лихорадке, когда ребенку нужно дать лекарство немедленно. Тогда родители берут на себя ответственность и применяют жаропонижающие препараты. Что разрешено давать детям грудного возраста? Чем можно сбить температуру у детей постарше? Какие лекарства самые безопасные?

Министерство образования РФ

Тихоокеанский Государственный Экономический Университет

Кафедра философии и политологии

«Ю.М. Лотман. Семиотические школы. Архив. Рустам Аксененко».

Выполнил: студент группы 121 Недосекин А. П.

Проверил: Тишкова Н. Ю.

Владивосток 2006

Вступление.

Юрий Михайлович Лотман. Краткая биографическая справка.

Тартуско-московская школа.

Семиотические школы и направления.

Архив Лотмана – как бесценный научный капитал.

Нелегкая судьба архива. Гражданский поступок Рустама Аксененко.

Рустам Аксененко.

Библиография.

Вступление.

Ю.М. Лотман, чье имя, как пишут неоригинальные журналисты, не нуждается в представлении, действительно широко известен на всем постсоветском пространстве и вряд ли можно найти образованного человека, который бы никогда не слышал или не читал о нем. Однако, как правило, Лотмана только и знают что "понаслышке" и имеют весьма отдаленное представление о тематике, характере и интересах его работ. Такое положение дел обьясняется, конечно же, необыкновенной разносторонностью интересов и поисков самого Юрия Михайловича, но не в последнюю очередь и сложностью проникновения в тот мир высокой филологии и семиотических штудий, в котором он жил. Вместе с тем, как это ни странно, тот комплекс идей, который был выработан Лотманом и другими участниками Тартуско-московской семиотической школы, не нашел практически никакого освещения. Целью данного реферата является восполнение этого пробела, с тем чтобы это совершенно ненормальное положение хотя бы в какой-то степени изменилось. Безусловно, представленные здесь цитаты из статей не дают полного охвата семиотических и культурологических идей, созданных ученым, но я и не ставил перед собой подобной задачи.

ЛОТМАН Юрий Михайлович (1922 - 1994 года). Краткая биография.

Обучение в бывшей “Петершуле”, школе с углубленным изучением иностранных языков.

В 1939 году заканчивает школу с “красным дипломом”, что дает право поступать в университет без сдачи вступительных экзаменов. Лотман выбирает филологию.

Обучение в Ленинградском университете (преподаватели: Г.А.Гуковский, М.К.Азадовский, В.Я.Пропп, Н.И. Мордовченко и др.)

Осень 1940 года - призыв на службу в армию (427-й артиллерийский полк, служба связи).

1946 год. Демобилизация и возобновление учебы в Ленинградском университете. Работа в семинаре под руководством Мордовченко. Публикация в 1949 году первой статьи: “Краткие наставления русским рыцарям” М.А.Дмитриева–Мамонова. (Неизвестный памятник агитационной публицистики раннего декабризма)”.

1950 год. Лотман переезжает в Тарту и устраивается на работу преподавателем русского языка и литературы в ЭСХА, совмещая работу с лекциями в ТГУ.

1951 год. Женитьба на Заре Григорьевне Минц.

1952 год. Защита кандидатской диссертации на тему “А.Н.Радищев в борьбе с общественно-политическими воззрениями и дворянской эстетикой Н.М.Карамзина”

1954 год. Лотман официально приглашается на штатную должность доцента в ТГУ, на кафедру русской литературы. Работа над докторской диссертацией (тема: “Пути развития русской литературы преддекабристского периода”).

1958 год. Публикация первой монографии – “Андрей Сергеевич Кайсаров и литературно-общественная борьба его времени”.

1960 год. Защита докторской диссертации: “Пути развития русской литературы преддекабристского периода”.

Лотман становится заведующим кафедрой русской литературы ТГУ.

1962 год. Лотман читает курс о применении структуральных методов в поэтике. Материалы курса издаются в 1964 году под названием “Лекции по структуральной поэтике” и книга становится 1-м выпуском “Трудов по знаковым системам”. В это же время (1962-64 гг.) Лотман знакомится с московскими лингвистами и литературоведами, занимающимися сходными проблемами.

1964 год. Организация 1-й “летней семиотической школы” в Кяэрику. “Основание” Тартуско-московской семиотической школы. “Труды по знаковым системам” становятся периодичным изданием (в рамках “Ученых записок ТГУ”).

1966 год. 2-я летняя школа в Кяэрику.

1968 год. 3-я летняя школа в Кяэрику.

1970 год. 4-я летняя школа. Публикация “Структуры художественного текста”, “Статей по типологии культуры 1”.

1972 год. Публикация “Анализа поэтического текста”.

1973 год. Публикация “Семиотики кино и проблем киноэстетики”. Издание “Статей по типологии культуры 2”.

1974 год. 5-я, “зимняя” школа (Всесоюзный симпозиум по вторичным моделирующим системам).

1980-81 годы. Публикация работ “Роман А.С. Пушкина “Евгений Онегин”: Коммент.: Пособие для учителя” и “Александр Сергеевич Пушкин: биография писателя. Пособие для учащихся”.

1987-88 годы. Публикация “Сотворение Карамзина” и “В школе поэтического слова. Пушкин. Лермонтов. Гоголь”.

1990 год. Публикация “Universe of the Mind: a semiotic theory of culture”.

1992-93 годы. Публикация “Избранных статей” (в 3-х тт.) и монографии “Культура и Взрыв”. Работа над другими книгами.

Дата смерти - 28.10.1993 (Тарту).

Источник: http://aksenenko.livejournal.com/4622.html

Тартуско-московская школа.

Краткая история

Писать о Тартусско-московской школе (иногда её называют Московско-тартуской) - занятие в некотором смысле неблагодарное, поскольку материалов об этом академическом "феномене" более чем достаточно. Непосредственно самой Тартусско-московской школе (ТМШ) посвящено, как минимум, несколько объемных исследований (как сборников статей, так и монографий), а количество упоминаний и отсылок, так или иначе затрагивающих тему ТМШ, вообще не поддается никакому учёту. Наконец, сами за себя говорят 25 выпусков "Трудов по знаковым системам" (изданных при жизни Ю.М.Лотмана).

Прежде всего, в двух словах о хронологии.

Временные границы Тартуско-московской школы (с её "классическим" составом участников) можно определить так: начало 60-х -- конец 70-х гг. (иногда указывают начало 80-х). Точно можно сказать, что к 1986 году школа фактически прекратила своё существование.

Люди приходили в ТМШ разными путями и по-разному оттуда уходили. Объединяло их одно - неудовлетворенность существующей методологией науки (ангажированной марксизмом в понимании научных функционеров), поиск новых путей и возможностей, этическое неприятие конформизма позднесоветской академической жизни. Школа была не только поиском нового языка, она была еще и способом быть, тем "невидимым колледжем", чьим паролем был семиотический язык описания и внутренняя свобода.

Формально, ТМШ начинает свою историю в 1964-м году, когда в Кяэрику (спортивная база ТГУ неподалеку от Тарту) прошла организованная гуманитариями Тарту и Москвы "Первая семиотическая летняя школа".

Освоение структуралистcких методов у Ю.М.Лотмана и московских участников Тартуской школы, происходило параллельно и независимо друг от друга - у Лотмана в виде лекций по структуральной поэтике (1960-1962 гг.), изданных в 1964-м году, у московской секции - в виде симпозиума по структурному изучению знаковых систем (которому предшествовало открытие ряда отделений структурной и прикладной лингвистики в нескольких университетах), прошедшем в 1962 году под организацией Института славяноведения и Совета по кибернетике. Впрочем, годом “основания” структурализма в СССР следует считать 1956 год: «В тот год (1956, - И.В.), 24 сентября на филологическом факультете МГУ начал работать семинар «Некоторые применения математических исследования в языкознании» – первый семинар по математической лингвистике в СССР». (См.: В.А. Успенский Предварение для читателей «НЛО» к семиотическим посланиям А.Н.Колмогорова // Новое литературное обозрение № 24, 1997.)

Не будем останавливаться на описании того, какое место занимал Тарту в бывшем Советском Союзе, и как именно тартуский ментальный климат и общий настрой первых летних школ в Кяэрику повлиял на становление ТМШ. Об этом написанно много и даже, может быть, более чем достаточно. Если говорить о возникновении структурального метода и его распространении в СССР, то начало этому процессу положил симпозиум по структурному изучению знаковых систем, прошедший в 1962-м году под организацией Института славяноведения и Совета по кибернетике в Москве.

Вот как описывает первый период в становлении советской семиотики и Симпозиум по структурному изучению знаковых систем Б. А. Успенский в статье "К проблеме генезиса Тартуско - московской школы" (См: Ю. М. Лотман и ТМШ, М., 1994, С.270 - 275) : "Таким образом, симпозиум был в нашей науке явлением совершенно новым, и это привлекало к себе интерес. Здесь прозвучали доклады по семиотике языка, логической семиотике, машинному переводу, семиотике искусства, мифологии, описанию языка невербальных систем коммуникации (в частности таких, как дорожные сигналы, язык карточного гадания и т.д.), семиотике общения со слепоглухонемыми, семиотике ритуала. В симпозиуме приняли участие П. Г. Богатырёв, В. Вс. Иванов, В. Н. Топоров, Л. Ф. Жегин, А. А. Зализняк и некоторые другие. К симпозиуму был выпущен небольшим тиражом сборник тезисов, где излагалась наша программа и формулировались основные положения каждого из докладов. Этим тезисам было суждено сыграть важную роль в распространении наших идей. Именно из этой книжечки о нас узнали как наши оппоненты, так и наши будущие сторонники и коллеги. В Тартуском университете на кафедре русской литературы к этому времени сложился активный научный коллектив (фактическим создателем его был Б. Ф. Егоров, участниками – Ю. М. Лотман, З. Г. Минц, И. А. Чернов и группа студенческой молодежи), интересовавшийся методами анализа поэтического текста, а также исследованием идеологических моделей культуры. В 1960/61 учебном году Ю. М. Лотман начал читать курс лекций по структуральной поэтике. Чтение курса продолжилось в последующие годы, и в 1962 г. в печать была сдана книга "Лекции по структуральной поэтике", которая вышла в 1964 г. и стала первым выпуском "Трудов по знаковым системам".

Вскоре после московского симпозиума 1962 г. в Москву приехал И. Чернов и, вступив в контакт с его участниками, привёз в Тарту тезисы. Так эта книжечка тезисов попала в руки Ю. М. Лотмана (который не был участником симпозиума, но независимо пришёл к сходным проблемам). Он очень заинтересовался ею и, приехав в Москву, предложил сотрудничать на базе Тартуского университета. С этого времени (1964 г.) началось издание "Трудов по знаковым системам" и проведение конференций. Конференции 1964, 1966, 1968 гг. проходили в Кяэрику, 1970 и 1974 гг. – в Тарту. Обстановка на конференциях была исключительно непринуждённой. Они сыграли большую роль в выработке единых взглядов, единой платформы, в сплочении разнородных идей в единое направление. Доклады естественно переходили в дискуссии, и основную роль играли не монологические, а именно диалогические формы. Что отличало эти собрания – это полное отсутствие какой бы то ни было организации. Итак, тартуско-московская школа началась с деятельности московской группы и это определило её первоначальную направленность. Как уже говорилось, московские представители – профессиональные лингвисты, каждый со своей специальностью (Иванов - хеттолог, Топоров - балтист и индолог, Ревзин - германист, Лекомцев - специалист по вьетнамскому языку, Зализняк и я - слависты, хотя Зализняк может в равной мере считаться также индологом, семитологом). Однако всех нас объединяет интерес к структурной лингвистике, у каждого есть работы в этой области, и наши занятия семиотикой непосредственно восходят к занятиям структурной лингвистикой, представляя собой их естественное логическое продолжение. Это обстоятельство изначально определило наш подход и, я бы сказал, специфику нашего направления - то, что я предложил бы называть лингвистическим подходом к семиотике. На первых порах эта связь со структурной лингвистикой, т.е. лингвистическая платформа наших штудий, очень ясно чувствовалась (я имею в виду 1960-е гг.). 1960 гг. - это период поисков, прежде всего - расширения объекта исследования, экстраполяции лингвистических методов на всё новые и новые объекты. В свою очередь, привлечение нового материала неизбежно оказывало влияние на наши методы, стимулируя в конечном итоге отрыв от чисто лингвистической методологии".

Хронология школы:

1964 - 1-я летняя семиотическая школа в Кяэрику. Основание Тартуско-московской семиотической школы. Труды по знаковым системам становятся периодичным изданием (в рамках ученых записок ТГУ).

1966 - 2-я летняя школа.

1968 - 3-я летняя школа

1970 - 4-я летняя школа.

1974 - 5-я, "зимняя" школа (Всесоюзный симпозиум по вторичным моделирующим системам).

Период семиотического подъема в СССР, период "бури и натиска" закончился во-многом не из-за внутренних, объективных расхождений участников этого процесса, сколько по причине давления на школу извне. Часть членов ТМШ была вынуждена эмигрировать, выпуск "Трудов по знаковым системам" неоднократно задерживался, статьи участников ТМШ подвергались цензуре. Были, разумеется, и внутренние причины, способствовавшие угасанию импульса, заданного в начале 60-х. Это был отказ от несколько упрощенного взгляда на семиотику, как на создание некоторого глобального терминологического словаря культуры. Такой подход быстро показал свою утопичность и несостоятельность, и члены ТМШ перешли на новый этап понимания культурологии, где культура понималась не в механистичном аспекте, но в более сложном, органистичном. Во-многом трудности школы были вызваны и общим кризисом структуралистской методологии, который дал себя знать уже в 1970-е гг.

Обучившись новому семиотическому языку, участники ТМШ пошли далее по своим дорогам и хотя эти пути часто пересекались, но отныне каждый из бывших "тартусцев" применяет его скорее в области своих научных интересов. Как таковая Тартуско-московская школа более не существует (хотя это положение можно оспорить), распавшись на две ветви - Тартускую школу семиотики и Московскую.

ТАРТУСКО-МОСКОВСКАЯ ШКОЛА

направле ние в отеч. (русскоязычной) семиотике, лингвистике, лит-ведении, культурологии. На основании того, что в рамках данной школы осуществлялось применение структурно-семиотич. методов к анализу языков культуры и культурных текстов, ее принято относить к структурализму. Т.-м.ш. возникла в нач. 60-х гг. как следствие объединения двух исследоват. групп - преподавателей и студентов кафедры рус. лит-ры ун-та г. Тарту (Эстония) (Б.Ф. Егоров, Лотман, З.Г. Минц, А.И. Чернов и др.) и группы моск. лингвистов и филологов (Б.А. Успенский, В.Н. Топоров, Вяч. Вс. Иванов, Ю.К. Лекомцев и др.) , возникшего как следствие общего исследоват. интереса к проблематике строения и функционирования знаковых систем в человеч. сооб-ве. Рез-том деятельности школы, вдохновителем к-рой был Лотман, стала организация регулярных конференций (летних школ) и издание сб. научных трудов по проблемам знаковых (“вторичных моделирующих” - внутр. термин Т.-м.ш.) систем.

Методически Т.-м.ш. опиралась на традиции советской структурной лингвистики (П.Г. Богатырев, Жирмунский, Пропп) , а также на совр. зарубежные работы по структурно-семиотич. анализу (применение математич. моделирования, стат. методов, элементов теории информации) . Т.-м.ш. практически отказалась от методол. исследований, сосредоточившись на прикладных вопросах семиотич. анализа. Взяв за основу предложенный еще де Соссюром тезис о структурном единстве всех языков, представители Т.-м.ш. на уровне прикладных исследований попытались выявить структурные элементы и принципы их применения в локальных знаковых системах и группах текстов. При этом текст понимался как последовательность знаков, определенная нормами языка, и анализировался с позиций семиотики, а не семантики.

Если в 60-е гг. для Т.-м.ш. характерна работа со знаковым и текстовым (прежде всего лит.) материалом вербальных естеств. языков, то в последующие два десятилетия исследоват. акцент, во многом под влиянием зарубежного структурализма, постепенно смещается. Происходит экстраполяция структурно-семиотич. анализа на все более широкий круг знаковых систем (иконич., графич., образные системы) . В поле зрения представителей Т.-м.ш. попадает культура, к-рая понимается как сфера коммуникации индивида с социумом, осуществляемой знаковыми средствами (“семиосфера”) , т.е. как сфера языковая. Предметом исследования становится “семиотика культуры” - структурное описание знаковых средств культуры (прежде всего искусства) . Однако попытки применить структурные методы к анализу искусства (кино, живописи и т.д.) показывают сложность, неоднозначность, а то и просто невозможность выделения структурных элементов и знаковых последовательностей в “текстах искусства”, что заставляет обратиться к анализу самой возможности выявления языковых отношений в искусстве; это выводит на еще более широкий контекст функционирования искусства в культуре, вопросы типологии культуры и т.п. (этот путь характерен для Лотмана - крупнейшего представителя Т.-м.ш.) .

Исследование широкого культурного контекста подразумевало анализ динамич. процессов, для к-рого структурно-семиотич. методы были низкоэвристичны. В этих условиях приходилось либо отказываться от анализа динамики в пользу синхронного описания знаковых средств культуры, либо постепенно отказываться от структурного метода в пользу сравнительно-истор., сравнительно-типол., функционального, генетич. анализа.

Т.-м.ш. не ставила перед собой таких глобальных задач, как франц. структурализм, а потому методол. кризис, пережитый ею в 80-е гг. , был менее глубоким и во многом объяснялся чисто социальными причинами (падение актуальности социально-значимого поведения ученых в условиях “застоя”) . Социальные изменения рубежа 80-90-х гг. обусловили резкий всплеск научной активности школы, несмотря на отделение Эстонии и смерть Лотмана (28 окт. 1993) .

Ныне осн. содержанием работ представителей Т.-м.ш. остается анализ локальных аспектов знаковой деятельности в культуре на прикладном уровне с позиций структурно-семиотич. анализа, а также постановка типологич. проблем знаковой деятельности в культуре (прежде всего русской) и общетипологич. проблем культуры на фундаментальном уровне (работы В.Н. Топорова, Б.А. Успенского и др.) с использованием элементов структурного анализа в сочетании с другими (прежде всего функциональным и диффузионным) , принятыми в культурологии.

Т.-м.ш. стала ведущей (по существу - единственной) отеч. школой, разрабатывавшей проблематику структурного анализа в культуре, и продемонстрировала высокую эвристичность этого метода в изучении прикладных проблем знаковой деятельности и функционирования знаковых систем в культуре, оказав значит. влияние на облик совр. отеч. культурологии.

Лит.: Труды по знаковым системам. В. 1-25. Тарту, 1964-92; Лингвистич. семантика и семиотика. В. 1-11. Тарту, 1978-79; В честь 70-летия профессора Ю.М. Лотмана. Сб. ст. Тарту, 1992; Лотман Ю.М. Избр. статьи. Т. 1-3. Таллинн, 1992-93; Успенский Б.А. Избр. труды. Т. 1-2. М., 1994; Ю.М. Лотман и тартуско-моск. семиотич. школа. М., 1994; ShukmanA. Literature and Semiotics: A Study of the Writings ofYu.M. Lotman. Amst.; N.Y., 1977.

А. Г. Шейкин

Культурология. XX век. Энциклопедия . 1998 .

Тартуско-московская школа

☼ направление в отеч. (русскоязычной) семиотике (см. Семиотика), лингвистике, лит-ведении, культурологии. На основании того, что в рамках данной школы осуществлялось применение структурно-семиотич. методов к анализу языков культуры и культурных текстов, ее принято относить к Структурализм у. Т.-м.ш. возникла в нач. 60-х гг. как следствие объединения двух исследоват. групп - преподавателей и студентов кафедры рус. лит-ры ун-та г. Тарту (Эстония) (Б.Ф. Егоров, Лотман , З.Г. Минц, А.И. Чернов и др.) и группы моск. лингвистов и филологов (Б.А. Успенский, В.Н. Топоров, Вяч. Вс. Иванов, Ю.К. Лекомцев и др.), возникшего как следствие общего исследоват. интереса к проблематике строения и функционирования знаковых систем в человеч. сооб-ве. Рез-том деятельности школы, вдохновителем к-рой был Лотман, стала организация регулярных конференций (летних школ) и издание сб. научных трудов по проблемам знаковых (“вторичных моделирующих” - внутр. термин Т.-м.ш.) систем.

Методически Т.-м.ш. опиралась на традиции советской структурной лингвистики (П.Г. Богатырев , Жирмунский , Пропп), а также на совр. зарубежные работы по структурно-семиотич. анализу (применение математич. моделирования, стат. методов, элементов теории информации). Т.-м.ш. практически отказалась от методол. исследований, сосредоточившись на прикладных вопросах семиотич. анализа. Взяв за основу предложенный еще де Соссюр ом тезис о структурном единстве всех языков, представители Т.-м.ш. на уровне прикладных исследований попытались выявить структурные элементы и принципы их применения в локальных знаковых системах и группах текстов. При этом текст понимался как последовательность знаков, определенная нормами языка, и анализировался с позиций семиотики, а не семантики.

Если в 60-е гг. для Т.-м.ш. характерна работа со знаковым и текстовым (прежде всего лит.) материалом вербальных естеств. языков, то в последующие два десятилетия исследоват. акцент, во многом под влиянием зарубежного структурализма, постепенно смещается. Происходит экстраполяция структурно-семиотич. анализа на все более широкий круг знаковых систем (иконич., графич., образные системы). В поле зрения представителей Т.-м.ш. попадает культура, к-рая понимается как сфера коммуникации индивида с социумом, осуществляемой знаковыми средствами (“семиосфера”), т.е. как сфера языковая. Предметом исследования становится “семиотика культуры” - структурное описание знаковых средств культуры (прежде всего искусства). Однако попытки применить структурные методы к анализу искусства (кино, живописи и т.д.) показывают сложность, неоднозначность, а то и просто невозможность выделения структурных элементов и знаковых последовательностей в “текстах искусства”, что заставляет обратиться к анализу самой возможности выявления языковых отношений в искусстве; это выводит на еще более широкий контекст функционирования искусства в культуре, вопросы типологии культуры и т.п. (этот путь характерен для Лотмана - крупнейшего представителя Т.-м.ш.).

Исследование широкого культурного контекста подразумевало анализ динамич. процессов, для к-рого структурно-семиотич. методы были низкоэвристичны. В этих условиях приходилось либо отказываться от анализа динамики в пользу синхронного описания знаковых средств культуры, либо постепенно отказываться от структурного метода в пользу сравнительно-истор. (см. Сравнительно-исторический метод), сравнительно-типол., функционального, генетич. анализа.

Т.-м.ш. не ставила перед собой таких глобальных задач, как франц. структурализм, а потому методол. кризис, пережитый ею в 80-е гг., был менее глубоким и во многом объяснялся чисто социальными причинами (падение актуальности социально-значимого поведения ученых в условиях “застоя”). Социальные изменения рубежа 80-90-х гг. обусловили резкий всплеск научной активности школы, несмотря на отделение Эстонии и смерть Лотмана (28 окт. 1993).

Ныне осн. содержанием работ представителей Т.-м.ш. остается анализ локальных аспектов знаковой деятельности в культуре на прикладном уровне с позиций структурно-семиотич. анализа, а также постановка типологич. проблем знаковой деятельности в культуре (прежде всего русской) и общетипологич. проблем культуры на фундаментальном уровне (работы В.Н. Топорова, Б.А. Успенского и др.) с использованием элементов структурного анализа в сочетании с другими (прежде всего функциональным и диффузионным), принятыми в культурологии.

Т.-м.ш. стала ведущей (по существу - единственной) отеч. школой, разрабатывавшей проблематику структурного анализа в культуре, и продемонстрировала высокую эвристичность этого метода в изучении прикладных проблем знаковой деятельности и функционирования знаковых систем в культуре, оказав значит. влияние на облик совр. отеч. культурологии.

Лит. : Труды по знаковым системам. В. 1-25. Тарту, 1964-92; Лингвистич. семантика и семиотика. В. 1-11. Тарту, 1978-79; В честь 70-летия профессора Ю.М. Лотмана. Сб. ст. Тарту, 1992; Лотман Ю.М. Избр. статьи. Т. 1-3. Таллинн, 1992-93; Успенский Б.А. Избр. труды. Т. 1-2. М., 1994; Ю.М. Лотман и тартуско-моск. семиотич. школа. М., 1994; Shukman A. Literature and Semiotics: A Study of the Writings of Yu.M. Lotman. Amst.; N.Y., 1977.

А. Г. Шейкин.

Культурология ХХ век. Энциклопедия. М.1996

Большой толковый словарь по культурологии. . Кононенко Б.И. . 2003 .

Смотреть что такое "ТАРТУСКО-МОСКОВСКАЯ ШКОЛА" в других словарях:

Тартуско московская (московско тартуская) семиотическая школа направление в мировой гуманитарной науке в 1960 х 1980 х годах. Школа объединила учёных из Тарту (кафедра русской литературы Тартуского университета) и Москвы, а также Еревана, Риги,… … Википедия

Тартуско московская (московско тартуская) семиотическая школа направление в семиотике и в советской гуманитарной науке в 1960 х 1980 х годах. Школа объединила учёных из Тарту (кафедра русской литературы Тартуского университета) и Москвы, а также… … Википедия

Юрий Михайлович (1922 1993) литературовед, культуролог, искусствовед, семиотик, глава тартуско московской структурно семиотич. школы гуманитарных исследований. Отец известный адвокат, в к. 20 х гг. отказавшийся от практики в связи с… … Энциклопедия культурологии

- (семиология) (от греч. знак) наука о знаках и знаковых системах, знаковом (использующем знаки) поведении и знаковой лингвистич. и нелингвистич. коммуникации. Совр. С. получила исходные импульсы в трудах амер. философа Ч.… … Энциклопедия культурологии

Понятие, сформировавшееся в процессе активизации исследоват. внимания к символич. организации культуры, характеризующее культуру с т. зр. ее знаковости, специфич. характеристик процессов означения и понимания (интерпретации) культурно… … Энциклопедия культурологии

А также Еревана, Риги, Вильнюса и других городов. В центре внимания семиотической школы были проблемы языка и культуры, представляющей собой систему, состоящую из "бинарных оппозиций" и содержащую некий "универсальный код". Школа отталкивалась от гегельянства (критика детерминизма и историцизма) и сближалась со структурализмом .

История школы

Основатели школы опиралась на труды русских формалистов (Ю. Н. Тынянов , В. Б. Шкловский , В. Я. Пропп).

С 1964 года проходили Летние школы по вторичным моделирующим системам (до 1970 года), выпускались «Труды по знаковым системам » (Sign Systems Studies ), предпринимались попытки совместить математику и лингвистику. Некоторые исследователи подчеркивают эзотерический и закрытый характер тартуской школы . Основными темами представителей этого направления были бинарные оппозиции в культуре, ритуалы и архетипы.

В середине 1980-х годов московско-тартуская школа окончательно распадается. Лотман выдвигает тезис, что именно неадекватность перевода обеспечивает динамику культуры.

Основные представители

См. также

Напишите отзыв о статье "Московско-тартуская семиотическая школа"

Примечания

Ссылки

в энциклопедии «Кругосвет»

Литература

Иванов Вяч. Вс. Очерки по истории семиотики в СССР. - М., 1976.
Лотмановский сборник (тт. 1-2). - М., 1995.
Лотман М. Ю. // Ю. М. Лотман. История и типология русской культуры. - С.-Пб., 2002. М., 1997.
Материалы к словарю терминов Тартуско-московской семиотической школы. (Tartu Semiotics Library 2.) - Тарту, 1999.
Московско-тартуская семиотическая школа. История, воспоминания, размышления (под ред. С. Ю. Неклюдова). - М., 1998.
Почепцов Г. Г. Русская семиотика. - М., 2001.
Ю. М. Лотман и тартуско-московская семиотическая школа. - М., Гнозис, 1994.
Salupere, Silvi; Torop, Peeter ; Kull, Kalevi (eds.) 2013. Beginnings of the Semiotics of Culture . (Tartu Semiotics Library 13.) Tartu: University of Tartu Press.
/ Ekaterina Velmezova . - Slavica Occitania. - Toulouse: Université de Toulouse-Le Mirail, 2015. - Vol. 40. - ISBN 978-2-9538558-9-0.

Критика

Живов В. М. // Новое литературное обозрение . 2009. № 98.

Отрывок, характеризующий Московско-тартуская семиотическая школа

Любовь витала повсюду – ею был пропитан сам воздух!.. Ею дышали мосты и каналы, она проникала в каждый уголок нарядного города... в каждую фибру каждой одинокой, в нём живущей души... На один этот день Венеция превращалась в волшебный цветок любви – жгучий, пьянящий и прекрасный! Улицы города буквально «тонули» в несметном количестве алых роз, пышными «хвостами» свисавших до самой воды, нежно лаская её хрупкими алыми лепестками... Вся Венеция благоухала, источая запахи счастья и лета. И на один этот день даже самые хмурые обитатели города покидали свои дома, и во всю улыбаясь, ожидали, что может быть в этот прекрасный день даже им, грустным и одиноким, улыбнётся капризница Любовь...
Праздник начинался с самого раннего утра, когда первые солнечные лучи ещё только-только начинали золотить городские каналы, осыпая их горячими поцелуями, от которых те, стеснительно вспыхивая, заливались красными стыдливыми бликами... Тут же, не давая даже хорошенько проснуться, под окнами городских красавиц уже нежно звучали первые любовные романсы... А пышно разодетые гондольеры, украсив свои начищенные гондолы в праздничный алый цвет, терпеливо ждали у пристани, каждый, надеясь усадить к себе самую яркую красавицу этого чудесного, волшебного дня.
Во время этого праздника ни для кого не было запретов – молодые и старые высыпали на улицы, вкушая предстоящее веселье, и старались заранее занять лучшие места на мостах, чтобы поближе увидеть проплывающие гондолы, везущие прекрасных, как сама весна, знаменитых Венецианских куртизанок. Этих единственных в своём роде женщин, умом и красотой которых, восхищались поэты, и которых художники воплощали на веки в свои великолепных холстах.

Я всегда считала, что любовь может быть только чистой, и никогда не понимала и не соглашалась с изменой. Но куртизанки Венеции были не просто женщинами, у которых покупалась любовь. Не считая того, что они всегда были необыкновенно красивы, они все были также великолепно образованы, несравнимо лучше, чем любая невеста из богатой и знатной Венецианской семьи... В отличие от очень образованных знатных флорентиек, женщинам Венеции в мои времена не разрешалось входить даже в публичные библиотеки и быть «начитанными», так как жёны знатных венецианцев считались всего лишь красивой вещью, любящим мужем закрытой дома «во благо» его семьи... И чем выше был статус дамы, тем меньше ей разрешалось знать. Куртизанки же – наоборот, обычно знали несколько языков, играли на музыкальных инструментах, читали (а иногда и писали!) стихи, прекрасно знали философов, разбирались в политике, великолепно пели и танцевали... Короче – знали всё то, что любая знатная женщина (по моему понятию) обязана была знать. И я всегда честно считала, что – умей жёны вельмож хотя бы малейшую толику того, что знали куртизанки, в нашем чудесном городе навсегда воцарились бы верность и любовь...
Я не одобряла измену, но также, никак не могла уважать и женщин, которые не знали (да и не желали знать!) дальше того, что находилось за стенами их родной Венеции. Наверняка, это говорила во мне моя флорентийская кровь, но я абсолютно не выносила невежество! И люди, которые имели неограниченные возможности, чтобы ЗНАТЬ, но не хотели, у меня вызывали только лишь неприязнь.
Но вернёмся в мою любимую Венецию, которая, как мне было известно, должна была в этот вечер готовиться к своему обычному ежегодному празднеству...
Очень легко, без каких-либо особых усилий, я появилась на главной площади города.
Всё вроде бы было как прежде, но на этот раз, хоть и украшенная по-старому, Венеция почти пустовала. Я шла вдоль одиноких каналов не в силах поверить своим глазам!.. Было ещё не поздно, и обычно в такое время город ещё шумел, как встревоженный улей, предвкушая любимый праздник. Но в тот вечер красавица Венеция пустовала... Я не могла понять, куда же подевались все счастливые лица?.. Что произошло с моим прекрасным городом за те короткие несколько лет???

Семиотические школы и направления, профессиональные объединения и группировки ученых, в той или иной степени изучающих явления семиотики в разных сферах деятельности. Семиотика – это наука, изучающая строение и функционирование знаковых систем . Сама семиотика как отдельная область науки формировалась в начале второй половины XX в., но лишь в 1969 году в Париже при активном участии Р. Якобсона, Э. Бенвениста и К. Леви-Строса было решено создать Международную организацию семиотических исследований (IASS). Официальным периодическим изданием этой ассоциации стал журнал «Semiotica» , а его главным редактором - Т. Себеок . Первым президентом ассоциации стал Э. Бенвенист , а генеральным секретарем - А. Греймас .

В настоящее время в США выходят журналы: «Ars Semiotica. International Journal of American Semiotics» . Существует специальный европейский журнал по семиотике: «Semiotics and Mentalities. European Journal for Semiotic Studues», Wien - Barselona - Budapest - Perpignan. Журналы семиотического направления выходят в Канаде, Бразилии, Эстонии, Италии, Израиле, Германии, Австрии, Норвегии и других странах.

Школа Юрия Михайловича Лотмана основана на структурно-семиотическом подходе к изучению культуры и произведений искусства. Ключевое понятие культурологической семиотики – текст, понимаемый как универсальное культурное явление , символ культуры. Носителем кода культуры является человек и как творец (автор) культуры и воспринимающий её активный субъект. Тексты культуры служат также генераторами новой информации. Тексты – это хранители культурной памяти.

Ю.М. Лотман и его школа опирались на достижения западной семиотики. Определение «семиотика» и «семиотический» к концу XX века постепенно вытеснило некоторые прежние именования соответствующих областей исследования (такие, как «знаковые системы» или «структурная поэтика» ). Как пишет один из основоположников семиотики Ч. Моррис , «отношение семиотики к наукам двоякое: с одной стороны, семиотика - это наука в ряду других наук, а с другой стороны – это инструмент наук». Как метод семиотика используется практически во всех исследованиях человеческой деятельности. Так, существуют исследования семиотики городской дороги, семиотики гадания, семиотики театрального пространства, семиотики жестов, семиотики туризма, семиотики масок, семиотики часов и зеркал и др. Рассматриваемая как наука, семиотика сопоставима практически со всеми науками о человеке. Например, широко представлены исследования на тему «семиотика и психоанализ», «семиотика и народная культура», «семиотика и исследования литературных текстов», «семиотика и прагматика», «семиотика и лингвистика», «семиотика и теория катастроф», «семиотика и теория прототипов» и др.

Среди «основоположников» семиотики - Ч.С. Пирс, Ф. де Соссюр и Ч. Моррис.

Чарлз Сандерс Пирс (1837-1914 г.г.) был логиком; его работы по семиотике стали известны уже в 1930-е годы. Пирсу принадлежит разделение семиотических знаков на индексы (знаки, непосредственно указывающие на объект), иконы, или иконические знаки (знаки с планом выражения, сходным с феноменом изображаемой действительности) и символы (знаки с планом выражения, не соотносящимся с обозначаемым объектом). Пирс различал экстенсионал, т.е. широту охвата понятия (множества объектов, к которым применимо данное понятие), и интенсионал, т.е. глубину содержания понятия. В анализе предложения им были введены понятия Субъекта, Предиката и Связки; при помощи понятия Связки, играющей важную роль в его теории, Пирс обозначал противопоставление (в современных терминах) предложения и высказывания.

Судьба Фердинанда де Соссюра (1857-1913 г.г.) сходна с судьбой Пирса - оба жили в одно время, их труды получили признание после смерти. Одно из основных положений семиотической теории Соссюра - трактовка знака как двусторонней психической сущности: понятие + акустический образ . Знак становится таковым, когда он приобретает значимость (valeur ) в системе, т.е. когда он занимает определенное место в системе противопоставлений. Второе важной положение и этой теории идея произвольности, или немотивированности, языкового знака (имеется в виду, что между понятием и акустическим обликом обозначающего его слова нет никакой естественной связи, что доказывается самим фактом существования различных языков, по-разному называющих одни и те же вещи). Соссюр ввел в семиотику (которую он называл «семиологией» ) различение синхронии и диахронии, различение langue (языка как системы) и parole (речевой деятельности). Существенным и «лозунговым» на многие поколения явился тезис де Соссюра об автономном существовании языка: «единственным и истинным объектом лингвистики является язык, рассматриваемый в самом себе и для себя».

Чарльз Уильям Моррис (1901-1978 г.г.) включил семиотику в энциклопедию знаний в 1938. Признавая, что характерной чертой человеческого интеллекта является порождение знаков, Моррис говорит о том, что семиотика призвана решить задачу унификации наук. Он различает семиотику как совокупность знаков (и науку о них) и процесс, в котором нечто функционирует как знак, процесс семиозиса. Моррис вводит понятие метазнаков, т.е. знаков, сообщающих о знаках, и разъясняет тот факт, что знаки, указывающие на один и тот же объект, не обязательно имеют те же десигнаты (понятийные совокупности). Не все десигнаты связаны с реальными объектами (денотатами). Моррису принадлежит общепринятое теперь подразделение измерений семиозиса на отношение знаков к их объектам (семантика) , на отношение знаков к их пользователям, или интерпретаторам (прагматика) и на отношение знаков друг к другу (синтаксис).

Школы и направления семиотики во второй половине XX века можно определять по доминирующему объекту исследования, по территориальному признаку (часто объединяющему сторонников одного метода) и по теоретическому кредо исследователей одной школы. Можно говорить о следующих относительно автономных семиотических направлениях: французская школа семиотики и структурализма ; семиотическое направление Умберто Эко ; Тартусская семиотическая школа ; Московская семиотическая школа ; Польская семиотическая школа ; школа Рурского университета г. Бохума ; семиотические работы российских ученых, не объединенных в группы и направления.

Французская семиотическая школа представлена прежде всего именами Р. Барта, Ф. Солерса, Ю. Кристевой, Ц. Тодорова, Ж. Деррида, Ж. Фая и др., группировавшихся в 1960-е годы вокруг журнала «Tel Quel». Журнал этот был создан в 1960 Ф. Солерсом и его единомышленниками и сразу заявил о себе как основная трибуна французского литературного авангарда. Просуществовал до 1982, постепенно теряя влияние. Генезис школы определяется сложным сплавом воздействия со стороны теоретиков и практиков так называемого «нового романа» , влияния русских филологов - В.Я. Проппа, М.М. Бахтина , «формальной школы» русского литературоведения и мощной струи философско-психологического плана, представленной такими мыслителями, как Г. Башляр, Ж. Лакан, М. Фуко .

Особое место во французской семиотической школе занимает К. Леви-Строс.

Российское направление семиотики опиралось на большое число ярких и разнообразных предшественников: школу «русских формалистов» (Ю.Н.Тынянов, Б.М. Эйхенбаум, В.Б. Шкловский ), Московскийлингвистический кружок (Р.О. Якобсон, Г.О. Винокур, А.А. Реформатский и др.), С.О. Карцевского , школу психологов (Л.С. Выготский, А.Р. Лурия и др.), теоретические работы С.М. Эйзенштейна и т.д.

К началу 1960-х годов в Москве сформировалась группа исследователей, пришедших к семиотике разными путями: от структурной лингвистики и автоматического перевода, от компаративистики, общего языкознания. Часть из них стала сотрудниками сектора структурной типологии Института славяноведения Академии наук СССР, которым с 1960 по 1963 год руководил В.Н. Топоров , с 1963 по 1989 год - В.В. Иванов . Именно они стали идеологами той семиотической ветви, которая впоследствии получила имя Московской семиотической школы .

Вывод:

Подводя итог рассмотрению основных школ культурологии можно сделать следующий вывод:

Становление и развитие культурологии как комплексной науки представляет сложный процесс, в котором участвуют все культурологические школы, и каждая школа, основываясь на своих подходах и концепциях культуры, вносит свой вклад в формирование культурологии.

Литература:

1. Бердяев Н.А. Смысл истории/Н.А. Бердяев. М.: Наука, 1990 – 177 с.

2. Вебер М. избранные произведения/М. Вебер. М.: Прогресс, 2007. – 808 с.

3. Данилевский Н.Я. Россия и Европа/Н.Я. Данилевский. М., 2007 – 434 с.

4. Лотман Ю.М. Семисфера/Ю.М. Лотман. Спб.,: 2000. – 704 с.

5. Сорокин П.А. Социальная и культурная динамика/П.А. Сорокин. М.: Астрель, 2006 – 1176 с.

6. Тойнби А. Постижение истории/А. Тойнби. М.: Айрис-пресс, 2006 – 640 с.

7. Шпенглер О. Закат Европы/О. Шпенглер. М.: эксмо, 2007 – 800 с.

8. Ясперс К. Смысл и назначение истории/К. Ясперс. М.: Республика, 1994 – 527 с.

Введение 3

Краткая история Тартуско-Московской семиотической школы 4

Творческая биография Лотмана Ю.М. 7

Семиотика поведения и другие идеи Лотмана Ю.М. 10

Заключение 23

Список использованной литературы 25

Введение

Семиотика появилась в начале 20 в. и с самого начала представляла собой метанауку, особого рода надстройку над целым рядом наук, оперирующих понятием знака. Несмотря на формальную институционализацию семиотики (существуют семиотическая ассоциация, журналы, регулярно проводятся конференции и т.д.), статус ее как единой науки до сих пор остается дискуссионным. Так, интересы семиотики распространяются на человеческую коммуникацию (в том числе при помощи естественного языка), общение животных, информационные и социальные процессы, функционирование и развитие культуры, все виды искусства (включая художественную литературу), метаболизм и многое другое.

В 20 в. семиотика развивалась в очень разных направлениях. В американской семиотике объектом изучения стали различные невербальные символьные системы, например жесты или языки животных. В Европе, напротив, первоначально главенствовала традиция, восходящая к Соссюру. Семиотику развивали прежде всего лингвисты – Л.Ельмслев, С.О.Карцевский, Н.С.Трубецкой, Р.О.Якобсон и др. – и литературоведы – В.Я.Пропп, Ю.Н.Тынянов, Б.М.Эйхенбаум и др.

В СССР взаимодействовали два основных семиотических центра: в Москве (Вяч.Вс.Иванов, В.Н.Топоров, В.А.Успенский и др.) и Тарту (Ю.М.Лотман, Б.М.Гаспаров и др.). В то же время с большим основанием говорят о единой Московско-Тартуской (или Тартуско-Московской) школе семиотики, объединившей исследователей на основе как содержательных, так и организационных принципов.

В Тарту центром семиотики стала кафедра русской литературы, на которой работали М.Ю.Лотман, З.Г.Минц, И.А.Чернов и др. В 1964 здесь вышел первый сборник Трудов по знаковым системам , и в этом же году состоялась первая Летняя школа по вторичным знаковым системам, объединившая два центра, а также ученых из других городов. В течение десяти лет было проведено пять Летних школ. Школы в 1964, 1966 и 1968 прошли в Кяэрику на спортивной базе Тартуского университета, школы в 1970 и 1974 году – в Тарту, причем последняя официально называлась Всесоюзным симпозиумом по вторичным моделирующим системам. Значительно позднее – в 1986 – состоялась еще одна, последняя школа. Во второй Летней школе (1966) принимал участие Р.О.Якобсон.

В рамках Московско-Тартуской школы семиотики объединились две традиции: московская лингвистическая и ленинградская литературоведческая, поскольку именно к последней принадлежали Ю.М.Лотман и З.Г.Минц.

Краткая история.

Материалов об академическом "феномене" Тартуско-московской школы более чем достаточно. Непосредственно самой Тартуско-московской школе (ТМШ) посвящено как минимум три объемных монографии, а количество упоминаний и отсылок, так или иначе затрагивающих тему ТМШ, вообще не поддается никакому учёту. Наконец, сами за себя говорят 25 выпусков "Трудов по знаковым системам" (изданных при жизни Ю.М.Лотмана).

Временные границы Тартуско-московской школы (с её "классическим" составом участников) можно определить так: начало 60-х -- конец 70-х гг. (начало 80-х). Люди приходили в ТМШ разными путями и по-разному оттуда уходили. Объединяло их одно - неудовлетворенность существующей методологией науки (ангажированной марксизмом в понимании научных функционеров), поиск новых путей и возможностей, этическое неприятие конформизма позднесоветской академической жизни. Школа была не только поиском нового языка, она была еще и способом быть, тем "невидимым колледжем", чьим паролем был семиотический язык описания и внутренняя свобода.

Вот как описывает первый период в становлении советской семиотики и Симпозиум по структурному изучению знаковых систем Б. А. Успенский в статье "К проблеме генезиса Тартуско - московской школы" : "Таким образом, симпозиум был в нашей науке явлением совершенно новым, и это привлекало к себе интерес. Здесь прозвучали доклады по семиотике языка, логической семиотике, машинному переводу, семиотике искусства, мифологии, описанию языка невербальных систем коммуникации (в частности таких, как дорожные сигналы, язык карточного гадания и т.д.), семиотике общения со слепоглухонемыми, семиотике ритуала. В симпозиуме приняли участие П. Г. Богатырёв, В. Вс. Иванов, В. Н. Топоров, Л. Ф. Жегин, А. А. Зализняк и некоторые другие. К симпозиуму был выпущен небольшим тиражом сборник тезисов, где излагалась наша программа и формулировались основные положения каждого из докладов. Этим тезисам было суждено сыграть важную роль в распространении наших идей. Именно из этой книжечки о нас узнали как наши оппоненты, так и наши будущие сторонники и коллеги. < … > В Тартуском университете на кафедре русской литературы к этому времени сложился активный научный коллектив (фактическим создателем его был Б. Ф. Егоров, участниками – Ю. М. Лотман, З. Г. Минц, И. А. Чернов и группа студенческой молодежи), интересовавшийся методами анализа поэтического текста, а также исследованием идеологических моделей культуры. В 1960/61 учебном году Ю. М. Лотман начал читать курс лекций по структуральной поэтике. Чтение курса продолжилось в последующие годы, и в 1962 г. в печать была сдана книга "Лекции по структуральной поэтике", которая вышла в 1964 г. и стала первым выпуском "Трудов по знаковым системам".

Вскоре после московского симпозиума 1962 г. в Москву приехал И. Чернов и, вступив в контакт с его участниками, привёз в Тарту тезисы. Так эта книжечка тезисов попала в руки Ю. М. Лотмана (который не был участником симпозиума, но независимо пришёл к сходным проблемам). Он очень заинтересовался ею и, приехав в Москву, предложил сотрудничать на базе Тартуского университета. С этого времени (1964 г.) началось издание "Трудов по знаковым системам" <…> и проведение конференций. Конференции 1964, 1966, 1968 гг. проходили в Кяэрику, 1970 и 1974 гг. – в Тарту. Обстановка на конференциях была исключительно непринуждённой. Они сыграли большую роль в выработке единых взглядов, единой платформы, в сплочении разнородных идей в единое направление. Доклады естественно переходили в дискуссии, и основную роль играли не монологические, а именно диалогические формы. Что отличало эти собрания – это полное отсутствие какой бы то ни было организации. <…> Итак, тартуско-московская школа началась с деятельности московской группы и это определило её первоначальную направленность. Как уже говорилось, московские представители – профессиональные лингвисты, каждый со своей специальностью (Иванов - хеттолог, Топоров - балтист и индолог, Ревзин - германист, Лекомцев - специалист по вьетнамскому языку, Зализняк и я - слависты, хотя Зализняк может в равной мере считаться также индологом, семитологом). Однако всех нас объединяет интерес к структурной лингвистике, у каждого есть работы в этой области, и наши занятия семиотикой непосредственно восходят к занятиям структурной лингвистикой, представляя собой их естественное логическое продолжение. Это обстоятельство изначально определило наш подход и, я бы сказал, специфику нашего направления - то, что я предложил бы называть лингвистическим подходом к семиотике. <…> На первых порах эта связь со структурной лингвистикой, т.е. лингвистическая платформа наших штудий, очень ясно чувствовалась (я имею в виду 1960-е гг.). 1960 гг. - это период поисков, прежде всего - расширения объекта исследования, экстраполяции лингвистических методов на всё новые и новые объекты. В свою очередь, привлечение нового материала неизбежно оказывало влияние на наши методы, стимулируя в конечном итоге отрыв от чисто лингвистической методологии" .

Хронология школы:

1966 - 2-я летняя школа.

1968 - 3-я летняя школа

1970 - 4-я летняя школа.

1974 - 5-я, "зимняя" школа (Всесоюзный симпозиум по вторичным моделирующим системам).