Верейский василий теркин. Картинки на тему «А.Т. Твардовский «Василий Тёркин

<...> Не скажу, чтобы рисунки, которые я делал для глав "Василия Теркина" на страницах "Красноармейской правды", украшали газетную полосу. Более серьезно надо было думать об иллюстрациях, когда речь зашла об издании первых глав поэмы отдельной книгой, а эта счастливая возможность возникла уже в 1943 году.
Мне хотелось открыть книгу фронтисписом с портретом Василия Теркина. И это оказалось самым трудным. Каков он, Теркин, собой? Многие солдаты, портреты которых я набрасывал с натуры, казались мне чем-то похожими на Теркина – кто улыбкой, кто прищуром веселых глаз, кто всем милым, усеянным веснушками лицом. Но ни один из них не был Теркиным. Я оказался в роли Агафьи Тихоновны из гоголевской "Женитьбы": "...Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича...". Разумеется, каждый раз я делился результатами своих поисков с Александром Трифоновичем. И каждый раз слышал в ответ: "Нет, это не он". Да я и сам знал – не он. Но вот однажды в нашей редакции появился приехавший из армейской газеты молодой поэт. Приехал он к Твардовскому почитать ему свои стихи. Василий Глотов всем нам сразу понравился. У него была добрая улыбка, веселый нрав. И еще мы знали, что не ведавшему снисхождения Твардовскому понравились некоторые, еще незрелые стихи молодого поэта. Прошло несколько дней, и вдруг я с пронзившим меня радостным чувством узнал Василия Теркина в Василии Глотове. Я бросился к Александру Трифоновичу со своим открытием. Он сначала удивленно вскинул брови, потом попросил меня для начала нарисовать Глотова и показать ему.
Я не был обескуражен его реакцией. Наоборот, она меня обрадовала. Александр Трифонович был далек от проблем и интересов изобразительного искусства, но он понимал, что сама жизнь и ее художественное изображение не одно и то же. Идея "попробоваться" на образ Теркина показалась Глотову забавной. Когда я рисовал его, он хитро прищуривался, расплывался в улыбке, что делало его еще больше похожим на Теркина, каким я его себе представлял. Я нарисовал его анфас, в профиль в три четверти, с опущенной головой. Показал рисунки Твардовскому. Александр Трифонович сказал: "Да". И это было все. С тех пор он никогда не допускал ни малейшей попытки изобразить Теркина другим. В дальнейших публикациях, в зависимости от характера издания и способа печати, я переделывал этот портрет, меняя только технику исполнения, но стараясь не нарушить сходства. Кстати, о сходстве. Естественно, мои наброски с Глотова не были протокольным, точным повторением его черт, да и вряд ли буквальное копирование чьего-либо лица может привести к созданию облика литературного героя. Все мои прежние поиски теркинских примет в других лицах, конечно, не пропали даром. Я аккумулировал их, рисуя того Теркина, основой которого стал Глотов. Но все же Глотов надолго стал Теркиным – товарищи по армейской газете не называли его иначе. Сейчас писатель Василий Глотов живет и работает во Львове, недавно ему исполнилось шестьдесят лет. То, что я был свидетелем событий, которые либо вошли в главы "Теркина", либо стали фоном для них или толчком для их возникновения, то, что я видел и мог с натуры рисовать места, где происходили описанные в них события, помогло мне в работе над иллюстрациями к "Василию Теркину" и "Дому у дороги". Помогло не буквально пересказать содержание, а идти как бы параллельно со стихами, со своим изобразительным рассказом. Вместе с тем я мог сохранить в рисунках конкретность и времени, и места действия. И разрушенный, сожженный Смоленск, и мощенные бревнами болота Белоруссии, и равнины Восточной Пруссии с дальними готическими шпилями, и тот прусский городок, где писалась глава "В бане", даже тот стул из графского дома – все это виденное, хоженое и рисованное. <...>

Не каждый знает, что хотя первые главы знаменитой поэмы Твардовского были опубликованы в 1942 г., литературный герой под именем Василия Тёркина существовал еще в 1939 – 1940 гг., когда шла советско-финская война.

Тогда в газете Ленинградского военного округа «На страже Родины» военными корреспондентами под руководством Н. Тихонова работали писатели и поэты С. Вашенцов, В. Саянов, Ц. Солодарь, А. Твардовский и Н. Щербаков. На одном из совещаний с работниками редакции было решено отвести в газете место для солдатского юмора, и с этой целью регулярно публиковать в газете развлекательные стихотворные фельетоны с рисунками. В них главным героем должен был стать бывалый, веселый, смекалистый и удачливый боец. Надо было придумать ему имя. Кто-то предложил имя будущему герою – Вася Тёркин. Были и другие предложения: Ваня Мушкин, Федя Протиркин и даже Вася Пулькин. В конце концов, после жарких дебатов, сошлись на имени Васи Тёркина.

Интересно, что большую часть фельетонов о Васе Тёркине в ленинградской газете написал тогда не Твардовский, а Николай Щербаков. Но уже в то время Твардовский написал знаменитые строчки, которые вошли потом в поэму с существенным изменением смысла. В 1939 г. Твардовский написал так:

Вася Тёркин? Кто такой?

Скажем откровенно:

Человек он сам собой

Необыкновенный.

Позднее, в 1942 г., в поэму эти строки вошли не со словом «необыкновенный», а со словом «обыкновенный»:

Теркин – кто же он такой?

Скажем откровенно:

Просто парень сам собой

Он обыкновенный.

Выдуманная из солдатского лексикона фамилия Теркин не застраховала Твардовского от разного рода писем, которые приходили к нему от рядовых бойцов, сержантов и офицеров. Оказалось, что у Тёркина были однофамильцы, часть из которых писала поэту. Во многих письмах, кроме вопросов, были пожелания и замечания. Твардовский старался их учитывать и отвечать на всю почту. К концу войны поэма была закончена.

Тёркин стал для читателя любимым литературным образом, а сама поэма, получив всенародное признание, вошла в классику советской поэзии. За поэму «Василий Тёркин» Твардовского в 1946 г. удостоили Сталинской премии первой степени.

Сталинскую премию получил и художник Юрий Михайлович Непринцев в 1952 г. за картину «Отдых после боя» (192×300 см), написанную под впечатлением знаменитой поэмы Твардовского. Оригинал картины был подарен Мао Цзэдуну, но художник в 1953 году написал вторую авторскую версию картины для Георгиевского зала Московского Кремля, а в 1955 г. – третью версию для Государственной Третьяковской галереи.

Как сложилась судьба персонажа Твардовского в послевоенные годы? Со временем поэма неоднократно становилась литературной основой не только для моноспектаклей, но и для полновесных спектаклей, например на сценах МХАТ и Театра имени Моссовета. О Василии Тёркине был снят не только художественный, но и мультипликационный фильм. И хотя Тёркин, как признавался сам Твардовский, был плодом воображения, создания фантазии, ему в 1995 г. был воздвигнут памятник в центре Смоленска (скульптор А. Г. Сергеев). Скульптор увековечил не только вымышленного литературного героя, но и самого Твардовского, создавшего бессмертное литературное произведение.

Иллюстрация художника О. Верейского Тёркин – кто же он такой? Скажем откровенно: Просто парень сам собой Он обыкновенный. Впрочем, парень хоть куда. Парень в этом роде В каждой роте есть всегда, Да и в каждом взводе. И чтоб знали, чем силён, Скажем откровенно: Красотою наделён Не был он отменной.

«О награде» Иллюстрация художника И. Бруни -Нет, ребята, я не гордый. Не заглядывая вдаль, Так скажу: зачем мне орден? Я согласен на медаль. На медаль. И то не к спеху. Вот закончили б войну, Вот бы в отпуск я приехал На родную сторону. Буду ль жив ещё? – Едва ли Тут воюй, а не гадай. Но скажу насчёт медали: Мне её тогда подай.

«О награде». Иллюстрация художника О. Верейского И явившись на вечёрку, Хоть не гордый человек, Я б не стал курить махорку, А достал бы я «Казбек» И сидел бы я, ребята, Там как раз, друзья мои, Где мальцом под лавку прятал Ноги босые свои. И девчонки на вечёрке Позабыли б всех ребят, Только слушали б девчонки, Как ремни на мне скрипят. И шутил бы я со всеми, И была б меж них одна… И медаль на это время Мне, друзья, вот так нужна!

Фронтовое издание "Василия Теркина" (А. Гришунин)

Подготавливая академическое издание поэмы "Василий Теркин", я познакомился с многочисленными черновиками этого выдающегося произведения, с дневниками и письмами А. Твардовского. На основании изученных материалов мне хочется рассказать о первом издании "Книги про бойца".

Война застала А. Твардовского в глухой деревушке Грязи под Москвой, где он облюбовал место для спокойной работы над задуманной поэмой о Василии Теркине - веселом и мудром, удачливом бойце кратковременной финской кампании, завершившейся более чем за год до того, в марте 1940 г.

Воскресный день 22 июня резко нарушил эти планы: едва услыхав о нападении на нашу страну гитлеровской Германии, в переполненном поезде звенигородской ветки Твардовский выезжает в Москву. Получает назначение в армейскую газету. Многие сотни километров проходит фронтовой поэт Александр Твардовский вместе с боевыми частями Красной Армии по дорогам войны на особенно беспокойном, мобильном и во всех отношениях "жарком" Южном фронте. Он написал и напечатал много стихотворений и фронтовых очерков и совсем забыл об оставленной дома поэме, замысел которой уже не представлялся ему актуальным.

Но когда в июне 1942 г. ему пришла счастливая мысль продолжить поэму о Теркине, уже как о бойце новой, большой войны, работа сразу же приняла соответствующий военному времени фронтовой темп. С 4 сентября 1942 г. фронтовая газета "Красноармейская правда" одну за другой помещала на своих страницах главы возобновленной поэмы Твардовского. В то же время они печатались в московских журналах "Красноармеец" и "Знамя".

Считается, что впервые отдельным изданием "Василий Теркин" вышел в центральном издательстве "Молодая гвардия". Так, в примечаниях к новейшему шеститомному собранию сочинений А. Твардовского книжка "Молодой гвардии" представляется как "первое отдельное издание" поэмы "Василий Теркин" * . Так же представлено дело и в "Семинарии" П. С. Выходцева ** .

* (А. Т. Твардовский. Собр. соч. В 6-ти т. т. Т. 2. М., 1977, с. 419. )

** (П. С. Выходцев. А. Т. Твардовский. Семинарий. Д., 1960. )

Таким образом, почти неизвестен тот факт, что месяцем раньше, 25 ноября 1942 г. в издательстве фронтовой газеты "Красноармейская правда" было подписано к печати действительно первое издание знаменитой книги Твардовского. Вот его выходные данные: А. Твардовский. Василий Теркин. Книга про бойца. Библиотечка газеты "Красноармейская правда", вып. 16. Издательство газеты "Красноармейская правда". Действующая армия. Западный фронт. 1942. 104 стр.

Книжка отпечатана в Москве, в типографии "Гудок" (ул. Станкевича, 7). Тираж не указан. Издание книги приурочивалось к XXV годовщине Октября.

Тогда знаменитая поэма Твардовского не была еще создана в том виде, в каком она существует сейчас, однако автор, вероятно, считал ее на данном этапе законченной. Вслед за вступлением "От автора" в книгу вошло десять глав: "На привале", "Перед боем", "Переправа", "О войне", "Теркин ранен", "О награде", "Гармонь", "Два солдата", "О потере" и "Поединок".

Обложку и заставки к этому изданию сделал фронтовой художник Орест Георгиевич Верейский, ныне Народный художник РСФСР, член-корреспондент Академии художеств СССР, творческое содружество которого с поэтом с этого времени становится постоянным. Художник создал впоследствии несколько серий замечательных иллюстраций к "Василию Теркину".

Обложка поэмы "Василий Теркин" (1942)?

Первое издание поэмы, выполненное для нужд фронта, стало теперь чрезвычайной редкостью. В Государственной библиотеке СССР имени В. И. Ленина экземпляр этой книги хранится в Отделе редких книг, в коллекции А. К. Тарасенкова (1909 - 1956). На титульном листе - автограф: "А. Тарасенкову . Это первое издание поэмы. А. Твардовский. 17.111.47". Книгой и надписью Твардовский, надо думать, извещал Тарасенкова, автора специальных статей о "Теркине" * , о первом издании произведения.

* (См.: А. Тарасенков. О "Василии Теркине" А. Твардовского.- "Звезда", 1945, № 5 - 6; его же. Стихи и поэмы А. Твардовского.- В его кн.: Статьи о литературе, т. 2. М., 1958. )

В архиве поэта хранятся два экземпляра первого издания, присланные автором с фронта жене, Марии Илларионовне Твардовской, один за другим, с небольшим перерывом. Один из сборников обозначен поэтом как "первый экземпляр первого издания". "Пусть хоть немного порадует тебя, - писал А. Твардовский жене об этой книжке,- пусть она будет тебе моим большим письмом-отчетом за время после последней встречи".

Оба экземпляра имеют внесенные Твардовским рукописные вставки и сокращения. В частности, поэт основательно сократил главу "Поединок": он вычеркнул всю начальную часть, в которой рассказывалось, как Теркин ходил в разведку за линию фронта в паре с физически очень сильным, но необстрелянным бойцом Иваном Савчуком. Здесь были превосходные стихи, впечатляющие фронтовые картины:

Ночь. Идут в разведку двое. Светит снег, а все ж темно. Охраненье боевое Позади уже давно. На пожарищах деревни, На земле торчат ничьей Обгорелые деревья У обрушенных печей. За пустынным, странным тыном, За какой-нибудь стеной - Ни собаки, ни скотины, Ни одной души живой... Просидели ночь в овраге, Ночь не жаркая была. Раза два из общей фляги Потянули для тепла. Втихомолку закусили, Закурить бы - так побудь. Ночь прошла. Вздохнул Василий И - ни с чем в обратный путь. Не с великою отвагой Подползал Савчук к оврагу. Но зато в обратный путь Не пришлось его тянуть.

На обратном пути разведчики нос к носу столкнулись с немцем, возвращавшимся из разведки с нашей стороны. Савчук, несмотря на свою медвежью силу, был быстро сбит упитанным немцем, и тогда в рукопашный бой с ним вступил Теркин. В конце главы очнувшийся Савчук догнал уползавшего, измотанного в бою, врага в расчете добыть у него трофейную "зажигалку".

Вся эта довольно пространная часть перечеркнута в архивном экземпляре рукой Твардовского: как ни хороши были стихи сами по себе, они уводили от развития главной темы. Иван Савчук оказывался единственным, кроме Теркина, персонажем поэмы, наделенным собственным именем и детальной характеристикой, что нарушало замысел автора представить Теркина максимально обобщенной фигурой, типом советского солдата, и даже шире - вообще русского человека.

В конце главы "Поединок", на странице 103, автор вписал в присланный экземпляр новые стихи:

Фронт налево, фронт направо Поперек страны-державы, И в февральской вьюжной мгле Бой идет святой и правый, Смертный бой не ради славы, Ради жизни на земле.

Сделанные сокращения и доработки были учтены в следующем, московском издании поэмы Твардовского, вышедшем в издательстве "Молодая гвардия". Оно было подписано к печати позднее - 21 декабря 1942 г.

В обоих изданиях 1942 г. глава "О войне" (в книжке издательства "Молодая гвардия" она называется "После боя") имеет нигде более не печатавшееся, известное еще только по рукописям поэта, начало:

Банка шпротов! Мы им честь Должную окажем. Как и с чем их нужно есть, Мы сейчас расскажем. Потерпи? С утра терплю. Хлеба нет? Ну что же - И без хлеба их люблю, С сухарями тоже. Посмотрите вы, каков Ужин наш трофейный. Разрешите пару слов, Вовсе не шутейных. Не гадал, не думал фриц, Чтобы эта банка Вдруг могла из-за границ К нам попасть в землянку. Что ж, корысть невелика, Рассуждая здраво, Да впридачу есть река Вместе с переправой. Наша, кровная она С самого верховья. С кровью немцу отдана, Нынче взята кровью. И позвольте доложить Коротко и просто: Я большой охотник жить Лет до девяноста.

В то время Твардовский считал свое произведение завершенным, так что обе вышедшие в 1942 г. книжки имели вид законченного произведения и не членились на части.

Но война продолжалась, и вел свой поэтический бой с фашизмом Александр Твардовский. Уже 12 декабря того же 1942 г. в газете "Красноармейская правда" началось печатание второй части его "Книги про бойца", а в феврале 1944 г. автор приступил к работе над третьей частью.

В 1943 - 1945 гг. вышло еще пять изданий "Василия Теркина" - в Магадане (издательство "Советская Колыма", 1943), в Москве (Госполитиздат, 1944; Воениздат, 1944), в Смоленске (1944) и в Чкалове (1945). В дальнейшем, после присуждения в 1946 г. Твардовскому за поэму "Василий Теркин" Государственной премии первой степени, издания стали частыми и полными.

Первому изданию произведения выпала, однако, особая честь: как первое из вступивших в войну "кадровое" поколение советских бойцов-воинов, оно приняло на себя главный удар врага и послужило его разгрому непосредственно на поле боя.